Вже серпень хліба у комори позвозив і вмовкли давно солов’ї стоголосі. Вже перші тумани складає в покоси велюрова осінь, велюрова осінь. Автор этих строк - прилуцкий поэт и журналист Николай Ткаченко (Черноус). Было ему 58, когда душа отлетела в обитель неба. Говорят, что добрая память о человеке, который ушел в зажги, будто дотачивает ей земного возраста.
11 сентября истекает пять лет, как оборвалась жизнь Николая Никифоровича. К этой поминальной даты вышла из печати книга воспоминаний о нем под красноречивым названием «С сентябрем глазу на глаз». Благословлялась она в свет на Спаса, в день Преображения Господня, в стенах центральной районной библиотеки. И все, кто пришел на это действо, не только причастились талантливым словом поэта, но и вблизи, а может, заново узнали его человеческие качества, которые он, сам того не ведая, заримував в одном из стихотворений: "Не укради, не ударь,НЕ обезсудь! Запомни - есть честь, есть суд. НЕ гнись, не кланяйся, не гордись! Не пули - измены берегись!" . Редактор и составитель сборника-жена Николая Никифоровича Нина Ткаченко (тоже журналистка и поэтесса). В предисловии она благодарит авторам рассказов (а их аж 25!), Которые воскресили Ткаченко земной путь.Поскольку действительно, читая воспоминания коллег, друзей, родных и даже малознакомых людей, проникаешься ощущением, что Николай Никифорович - острослов и жизнелюб - вернулся!
Приехали на презентацию обе дочери Ткаченко - Оксана и Олеся, внуки Дарья и Назарий - кто из России, кто из Австралии. Кстати, книга издана на средства семьи. Но нашелся уже первый благотворитель - Василий Малик из с. Белоречица, который закупил 40 экземпляров сборника для сельских библиотек района. Нелишне иметь ее и в каждой школе как пособие по литературе родного края. Ведь в книге, кроме эмоциональных и искренних рассказов, полтора десятка писем от деятелей культуры и 32 страницы документальных фото! Поэтому предлагаем читателям нашей газеты «Последнее свидание» с нового издания.
Последнее свидание
Мы - люди простые: жена - инвалид первой группы по зрению, а я всю жизнь за рулем (более 35 лет работал шофером в управлении технологического транспорта НГДУ). Поэтому сами понимаете - шансов подружиться с редактором и поэтом немного. Но, как говорится, из счастья и горя скувалася судьба, и именно она свела нас с Ткаченко. Когда Николай Никифорович тяжело заболел, то после всех больниц и клиник уединился в родительском подворье на Полтавщине. Никого не желал видеть и Нине Яковлевне приказывал: «Хоть поперек дороги ложись, а из Прилук до меня чтобы никто не ехал!" Свое угасание прятал подальше от людских глаз.
Ну, а Надя моя проявила упорство: "А может, мы не знаем, что Николай Никифорович нас не хочет видеть. Поедем! Что будет, то и будет!". Показать дорогу к Павловщина взялась младшая дочь Ткаченко - Олеся.Она с маленьким сынишкой и мужем недавно прилетела из Австралии. В машине говорили мало: чувствовалась неотступность беды. Да и неуверенность сказывалась - кто знает, чем обернется наша непослушание. Николай Никифорович раз был на дворе. Увидев у ворот легковушки, поплелся с палочкой нам навстречу. Худой, измученный болезнью, он радостно тыс мою руку, без конца переспрашивая: «Ты действительно повезешь меня что хочу?» «Обязательно повезу!» - Уверял я. От сердца отлегло: Ткаченко не сердится. Более того, он будто ждал нас, радовался как ребенок. И вот мы уже в поле. Оно - сразу за огородами. Со всех сторон обнимает горячий июльский ветер. Николай Никифорович показывает рукой вдаль. «Вон там, за дорогой, когда косил я траву для кроликов. После уроков то была моя основная работа». «А знаешь, где во время медосбора стояла отцовская пасека? - Вдруг переводит разговор на другое. - Поехали, покажу». Казалось, он старался запечатлеть в памяти каждую полевую тропинку и лесополосу, каждый клочок родной земли. И я понимал ─ прощается ...
Не спеша, доезжаем до соседних Лазирок. Здесь красивая двухэтажная школа. «Я учился в старой, - задумчиво говорит Николай Никифорович. - А эту строил. Во втором томе (он томами иронически величал свои сборники стихов - авт.) Есть посвящение заслуженному строителю Данилу Ламах. При желании почитаешь: «Даниил привычно тешет стропило, за ним держу я свой ряд ...» Заворачиваем в аптеку, затем - в хозяйственный магазин. Завидев кипы упакованной стеклянной тары, Николай Никифорович оживляется: «А у тебя есть с собой деньги? То купи по упаковке двухлитровых, литровых и полулитровых банок. Нине пригодятся ». У меня на глаза наворачиваются слезы ... Какую надо иметь силу воли, чтобы даже на последней грани заботиться о живых! После обеда Ткаченко ведет в свою, как он выразился, летнюю резиденцию.В пасеке, вплотную к дому, ─ навесами из досок и шифера. Боковины затянуты домоткаными ряднами. Топчан вымощен из пустых ульев, на которых - пахучее сено, прикрытое байковым одеялом. Около топчана - столик с пишущей машинкой.
- Я прилягу и буду рассказывать, - обращается ко мне, - а ты слушай. Он спешил виповисти все, что годами, а может, десятилетиями хранил в душе. Моментами создавалось впечатление, что мое присутствие чисто символическая. Потому слушали ту исповедь и престарелые груши-дички, и совсем молоденькая шелковица. А еще - пчелы, неутомимо носили до летков запахи прощального лета. Николай Шульга, участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС
|