Во время венчания в церкви невеста сидела... в инвалидной тележке, а рядом стоял счастливый жених 
Эта необычная семья (фамилию просили не называть) долго отказывалась от встречи с журналистом. Не хотят они никаких рассказов о себе на газетных колонках: два года тому назад уже имели опыт общения с корреспондентом одной по газетам, и оказался он горьким. 

Елена считает, что как-то стыдно рассказывать о своих болезнях: «Вроде бы я, инвалид, прошу материальной помощи. У нас все есть, всего хватает. Делать рекламу на собственных бедах, да еще и на любви - непорядочно. Лишняя шумиха вокруг этого нам ненужный». А Петр добавляет: «Покойная моя бабушка, Александра Тимофиивна, говорила: не хвастайся никогда любовью своим и счастьем всем в мире; не говори никому, как тебя любят и как ты любишь, сглазат плохие люди». 

Вот и несут они свое счастье осторожно, как будто воду родниковую в ладонях. 

Дружили Елена с Петром из детства, потому что выросли на одной улице, к одной школе ходили - обойти друг друга было невозможно. Их родители также дружили, все праздники вместе встречали. Как-то шутя решили в своем обществе, что деть обязательно когда-то обручатся, а они семьями - породнятся. 

После школы дети собирались у Аленки дома и готовились к урокам. «В действительности, - вспоминает она, - в учебники мы мало заглядывали. Разговаривали, мечтали, музыку слушали, ну и... целовались. Какая там физика! У нас своя физика была: две души и два тела летели навстречу; как какие-то там заряды. Уже же старшеклассниками были... В 10-ом классе все у кого-то влюблялись, на дискотеки вместе ходили. Я Петру как-то сказала: рожу тебе трех синел - вот увидишь. Как в сказке! Имена вместе придумали еще тогда: Андрей, Остап и Николай - мы как раз тогда Гоголя проходили». 

А Петр добавляет: «Она тогда была такой пампушкой кудрявой, все похудеть мечтала. Целыми днями «сидела» на тыквенной каше. А мне нравилась... А затем, как это все случилось, после всех больниц, весила не больше 45 кг - балетного веса. Думал, не откормлю... Я ее брал как пушинку из инвалидной тележки и к кровати нос. А спала она плохо - боль ее мучала, постоянно плакала. Все время губы кусала, чтобы не кричать. Это уже в настоящий момент легче - боль только периодически повторяется. И по дому уже немножко ходит, и килограммы «наросли». 

Елена: «Но не нужно об этом, Петя! Давай о чем-то хорошем». 

Петр: «А у нас с тобой все хорошо - и то, что хорошо, и то, что не совсем». 

Елена: «И все было красиво лет пятнадцать тому назад. Так красиво, что иногда аж страшно становилось. Школу закончили, Петя в техникум пошел, я - на курсы парикмахеров. Знаете, вузы не для нас. Чувствовали, что знаний нужных не было, да и за учебу нужно же заплатить... 

Некоторое время Петя и в Москву ездил с баулами, как у нас говорят. Был такой период: сало, мясо к русской столице возили, яблоки...» 

Петр: «Решили жениться. Хотелось бабушкин дом толком привести - она мне его отписала: отремонтировать, крышу перекрыть, кирпичом обложить. Чтобы отдельно жить, ни от кого не зависеть, ко рту никому не заглядывать. Поэтому на Москву и направился. Аленка против была - эти все поездки, поезда, базары стоили столько нервов! Из этих бизнесовых поездок не столько денег привозил, сколько раздражения и злобы. Елена в парикмахерской работала, уже имела постоянных клиентов. Ножницы в ее руках аж летают. Ну, немножко денег насобирал... Договорились свадьбы отгулять весной. Как оказалось, планировать что-то в этой жизни - неблагодарная вещь. Обручились, но аж через две весны... То не наша весна была». 

Елена: «Это я нарушила все наши радужные мечты, не желая этого. Прости, Петя...» 

Петр: «Успокойся, солнышко! Разве же знаем мы, что нам судьба готовит? Никто же не знает. И никто не виноват. Поехала она к тете в Полтаву и там попала в автомобильную аварию». 

Елена: «Тетенька с мужчиной - насмерть. А я почему-то выжила. По-видимому, Бог решил: есть еще у нее дела на этой земле, пусть еще поживет. Лежу на мокрой траве, пошевелиться, подняться не могу, только кричу: «Петя!» 

Петр: «И знаете, я вроде бы услышал тогда этот крик. Случилось это 13 августа 1998 года. Свет вдруг в доме выключился, так больно и страшно почему-то сделалось. Сердце сжалось...» 

А затем были больницы, операции на позвоночнике. Частичная недвижимость. Врачи как-то неуверенно обещали: возможно, впоследствии будет ходить. А ноги никак не слушались - лежали неживые, как у большой куклы. В каких только клиниках Аленку родители не лечили, к Касьяна возили. 
А с Петром она видеться, разговаривать не хотела. Он, как тень, ехал, шел за ней, за ее тележкой. Чтобы просто быть там, где она. Чтобы хоть какую-то частицу страданий забрать на себя, на свои плечи. 

Елена: «Ну, кто я? Калека, инвалид. А он - здоровый, красивый, сильный. Зачем обузою быть? Думалося, что он не бросает меня потому, что жалеет. Любовь через жалость - наихудшая». 

Петр: «Вот видите, какая дурненька она у меня! «Я тебя жалею - я тебя люблю» - так меня бабушка учила. К чему здесь жалость? Я просто жить без тебя не могу. Вот и вся правда».

Аленка: «Он всегда на свою дорогую бабушку ссылается, света ей память. Александра Тимофиивна мудрой была, я ее знала, она учила меня вареники лепить и варить их на пару... Как бы она в настоящий момент своему правнуку Андрийку обрадовался! Она бы нас всегда во всем поддерживала. Родители Петра вопреки нам ничего не говорили, а в глазах читалось - не пара я их сыну теперь. По-видимому, хотели, чтобы ты меня покинул». 

Но не покинул. Им все-таки суждено было быть вместе - по доли, по велению Бога, по звездам... Они обручились, хоть пойти на такой шаг сложнее было Аленке, чем Петру. Для себя он давно решил и сказал своей избраннице: «Ты у меня единственная, только ты поверь...» И даже в церкви обвенчались - молодая была в белом мережаній платье. «И была невероятно красива, - добавляет Петр. - А я рядом стоял и за руку ее держал». 
Так и будет рядом, не покинет к последней ее улыбке, к последней слезинке. Вовек будут они вместе, потому что счастливые. 

Елена: «Только вот что: не все задуманное, обещанное себе и ему я выполнила - имею еще Остапа и Николая родить. Андрийко уже у нас есть». 

Врачи категорически запретили ей рожать, но она ослушалась. Священник, который венчал их, со слезами на глазах через три года окрестил их первенца. Андрей ходит к детсаду, обои в жилище цветами и птицами разрисованные. 

...В доме ясно и уютно. В этот день у них вкусно пахло борщом и фаршированным перцем - Елена ожидала своих «мужчин» домой. Успела еще и прическу сделать своей подруге. 

Мы привыкли увлекаться известными литературными героями славных писателей, которые ради любимой женщины идут на все. Кто-то из мужчин отказывается от короны, ведет войско на неприступный замок, чтобы освободить свою избранницу от врага... Вспоминается роман Камю «Чума», когда город закрыли на карантин в связи с эпидемией. Тогда женщина добровольно вернулась к городу (она гостевала у родственников), к своему мужчине, чтобы умереть вместе с ним. Она не могла вынести эту разлуку: страшная болезнь была пустяком в сравнении с тем, что они были вынуждены жить не вместе. Чувства оказались сильнее страха перед смертью. 

Настоящие величественные истории любви случаются во все времена и повсюду - даже в украинской глубинке в начале третьего тысячелетия.

Так что же такая любовь? Пламя, которое сжигает? Безумная страсть? Самопожертвование? А может, это когда без высоких слов и присяг берут на свои плечи ответственность за другого, когда вместе и в радостях, и в бедах. И - навсегда... 

Лилия Черненко. Газета «Прилуччина» от 20 марта 2009 года